23-го октября прошлого года две девушки Ольга и Юлия, с которыми Андрей почти был заочно знаком, сделали чучело из сухой травы, мусорных пакетов и пустых бутылок. Куклу они оставили возле Варшавки.

Поздно вечером, через несколько часов, к ней подъехал Андрей со своим знакомым из чата. Они обмотали манекен веревкой и повесили на дерево. К чучелу были прикреплены надписи «украл голоса» и «судил невиновных». За это молодой брестчанин должен будет, согласно приговору суда, провести вдали от семьи ближайшие три года.

«Пошел на этот шаг, чтобы дети не столкнулись с насилием»

Семья Колос живет в одном из новых спальных микрорайонов города. Андрей — квалифицированный специалист, прилежный семьянин, который воспитывает троих детей. Работает в одной из проектных организаций города. Участвовал в разработке проекта уникального светомузыкального фонтана на улице Советской, возле кинотеатра «Беларусь». Он же помогал проектировать гостиницу Hilton, которая, кстати, расположена совсем недалеко от того места, где прошлой осенью мужчина повесил злополучный манекен.

До рассмотрения жалобы областным судом семья надеялась на лучшее — смягчение приговора хотя бы до «домашней химии». Жена Ольга ищет работу после декрета, а сам глава семейства работает с утра до вечера, чтобы сформировать хоть какую финансовую «подушку». Одиннадцатилетний сын Женя помогает маме ухаживать за младшими. Ему уже объяснили, что к чему. Шестилетняя Маша и трехлетний Тихон еще мало что понимают.

До августа прошлого года Андрей, как и многие его знакомые и друзья, политикой интересовался мало. Ни в каких партиях,  движениях, даже общественных,  не состоял. Жил обычной жизнью: работа, дом, семья. Даже детей старался от политики уберечь.

«Мы со старшим сыном на эту тему не разговаривали.  Хотя по идее, когда должны пройти следующие выборы, ему уже будет 16. Я понимал, что через пять лет и он может столкнуться с несправедливостью и насилием, чего мне как отцу очень не хотелось бы», — говорит Андрей.

В Бресте протестный перформанс с чучелом де-факто остался незамеченным. Кукла повисела ночь.  Лишь на следующее утром о ней, по официальным данным, на 102 сообщил горожанин, проезжавший мимо. Чучело с надписями вскоре убрали. Милиция изначально даже проверку не стала назначать.

Вспомнили об этом лишь два месяца спустя. Тогда органы посчитали, что манекен символизировал президента, а те, кто его сделал и повесил, действовали с «исключительным цинизмом», нарушили общественный порядок «из хулиганских побуждений» и выражали «неуважение к обществу».

«Представление»: когда ворвался ОМОН, маленькая дочь залезла под одеяло, лежала и не шевелилась

Впрочем, настоящий кошмар Андрею и его семье пришлось пережить еще прошлой осенью. В середине ноября, когда о перформансе, казалось, уже все забыли, в его квартиру ночью вломился ОМОН. Супругов уложили на пол. Затем Андрея увезли в райотдел.

«Когда они вломились, я даже не понимала, что происходит. Я ведь сперва ни о каком чучеле не знала. Андрей мне ничего не говорил, — рассказывает Ольга. — Мы уже спали, когда это произошло. Проснулась от того, что муж закричал каким-то людям: «Я одеваюсь, сейчас открою, не ломайте дверь». Он только шорты успел накинуть. Открыл дверь — и как будто свора в квартиру залетает.

Дети очень перепугались. У нас в детской стоит двухъярусная кровать. Старший сын перепрыгнул в кровать к младшему и просто его обнял, чтобы страшно не было. А дочка потом рассказала, что залезла под одеяло, лежала и не шевелилась.  Нас уложили на пол. Потом Андрея забрали, а мне сказали вставать. Я встаю и прикрываю ладонями глаза потому, что они раньше кричали «не смотреть», а я не хотела их провоцировать.  Они начали смеяться, один сказал: «Да опускай ты руки». А еще один попросил меня успокоить детей, сказать им, что это было представление».

Когда Андрея увели, в квартире прошел обыск. Всю технику изъяли. Ольга первое время даже позвонить никому не могла, поскольку ее мобильник тоже забрали. Месяца два после этого она  перед сном клала у изголовья верхнюю одежду, чтобы просто успеть одеться.

«Детям было очень тяжело, — рассказывает Ольга. — Они потом от каждого хлопка двери, от каждого звонка вздрагивал, даже от сквозняка.  Спустя время немного успокоились. Младший сын вообще не понял, что произошло. Но когда мы ложимся спать, он иногда берет меня за руку и спрашивает: «Мам, а ночью к нам никто не придет?». Дочь на эту тему не очень хочет говорить.

Старший понял, что произошло. Дети во дворе потом его спрашивали: где твой папа, кто его забирал. Он старался уходить от этих вопросов, говорил: «У папы все хорошо». Он у нас ходит в воскресную школу — и я знаю, что он молился за папу, чтобы все было хорошо и чтобы папу поскорее отпустили. Андрея ведь продержали в ИВС почти две недели. Когда он вернулся домой, Женя пришел из школы, и они обнялись. Это было громче, чем любые слова».

«Побои подтвердились, но дело в отношении сотрудников ИВС не возбудили»

Первоначально, как оказалось, Андрея задержали по уголовному делу, к которому он не имел никакого отношения.  Вместе с т.наз. «речицкими партизанами» — группой брестчан, которых обвиняли в развешивании других чучел, поджоге покрышек на одном из перекрестков города, замыкании рельс. Это дело также недавно рассмотрено в суде*

«Я следователю объяснил, что в ту ночь (когда проходили все эти действия на железной дороге – ред.) был дома. Можно посмотреть записи с камеры видеонаблюдения и убедиться. Прошло трое суток, меня уже вроде как освобождают, но сразу дают новую статью — якобы покрышки жег. Я опять говорю, что и в этот день был дома — посмотрите записи видеокамер с дома. Опять задержали на три дня.

Проходят еще три дня, ко мне приходит следователь, говорит, что ошибся, что вменяют мне особо тяжкое преступление — часть третью статьи 339 «Хулиганство», — и задерживают уже на десять суток. Я им опять говорю: «Ну, посмотрите камеры, потратьте полчаса своего времени и убедитесь, что я не выходил из дома». В итоге меня держали две недели, пока я не разблокировал свой телефон».

По словам Андрея, после задержания к нему в РОВД применяли насилие. В Кобринском ИВС он просил вызвать врача. У него были избиты ноги, травмирована грудная  клетка, были также фингал под глазом, ушиб ушной раковины, На третьи сутки его все-таки отвезли в больницу. После обследования снова вернули в изолятор.

Когда Андрей вышел на свободу, он написал заявление в Следственный комитет, что к нему применяли насилие. Прошел две судмедэкспертизы, подтвердившие нанесение побоев. Однако уголовное дело так и не возбудили по причине того, что… в РОВД не дали разрешения на допрос сотрудников изолятора. Так, по словам Андрея, ему ответили в Следственном комитете.

«Жалобу подавал, но иллюзий особых не было»

После ноября Андрея несколько месяцев никто из органов не беспокоил. Супруги уже почти были уверены, что все самое страшное позади. Однако утром 4 февраля к ним опять пришли. На сей раз все было вежливо и культурно. Дверь не выбивали, силу не применяли, на пол не укладывали, мешок на голову не надевали. Оперативники просто попросили Андрея проехать с ними в райотдел и подождали, пока он соберет с собой сумку с вещами первой необходимости.

Как выяснилось, через два месяца после вывешенного на Варшавке манекена уголовное дело все же возбудили. По статье 339 (ч.2) — «злостное хулиганство». Максимальное наказание — до шести лет лишения свободы. Андрей отказался давать показания.  Тогда его отправили в изолятор на трое суток. После чего он вышел с подпиской о невыезде в статусе подозреваемого. Затем ему предъявили обвинение и отправили под домашний арест в ожидании суда.

Иллюзий по поводу судебного решения у Андрея не было, но надеялся, что, учитывая его семейное положение, положительные характеристики и чистую биографию, ему назначат «домашнюю химию», чтобы он мог продолжать работать по специальности и содержать семью.

Суд решил по-другому. Двум обвиняемым девушкам назначили три года «домашней химии», а Андрею — столько же, но в исправительном учреждении открытого типа.

Приговор был вынесен 1 апреля. После приговора он подал жалобу, надеясь на смягчение наказания. Хотя, говорит, как и в прошлый раз, иллюзий особых не было.

«Старшему сыну я попытался объяснить ситуацию. Сказал ему, что, возможно, скоро я уеду, что долго меня не будет потому, что такая ситуация в стране. Он еще не особо это понимает, но уже готовится остаться за старшего. Женя довольно быстро адаптировался, повзрослел.

Если бы мне хотя бы сказали, куда отправят отбывать наказание, то можно было бы уже сейчас искать там какую-то работу. Я даже могу на своей нынешней работе работать удаленно. Мой наниматель не против. Но я не уверен, что мне дадут такую возможность. Может быть, если бы другая статья была, вопросов бы не возникло. А так. Повесят ярлык экстремиста и все»… – говорит Андрей.

25 мая коллегия по уголовным делам Брестского областного суда оставила приговор без изменения, апелляционную жалобу Колоса без удовлетворения.

Супруги, однако, не отчаиваются. Они уверены, что справятся. Хотя внутренне понимают, какая непростая ситуация в стране, и что им стоил мужественный поступок Андрея, о котором он в принципе не жалеет.

Говорит, что на тот момент это был жест человека, который понимал всю абсурдность сложившейся ситуации, и то, что отреагировать на нее можно лишь таким способом – абсолютно мирно, не причиняя никакого зла другим людям. Как оказалось, зло причинили им самим. И эта боль, как физическая, так и моральная, не стирается так быстро.

• Приговор по делу «речицких партизан» был оглашен в суде Ленинского района Бреста 18 мая. Как следует из приговора, обвиняемые, из которых четыре – девушки, осенью 2020 года развесили на путепроводах и деревьях на территории Бреста в общественных местах манекены с имитацией повешения человека. На пересечении улиц города жгли покрышки, повредили опорный пункт охраны правопорядка, забор ОАО «Брестский электротехнический завод», торговый павильон на остановке общественного транспорта. Они же через замыкание рельсовой цепи привели в непригодное для эксплуатации состояние средства железнодорожного транспорта и сигнализации на перегоне «Жабинка-Тевли». Суд назначил наказание: девяти обвиняемым лишение свободы на срок от 1 года до 5 лет, одной – ограничение свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа на срок 1 год 6 месяцев. Приговор не вступил в законную силу, может быть обжалован и опротестован в апелляционном порядке.