Житель Барановичей: «У сотрудников изолятора специфическое чувство юмора»

Некоторые местные жители решили активно противостоять агрессии России, поэтому присылали фотографии российской техники в телеграм-канал «Беларускі Гаюн», а также устраивали диверсии на железной дороге. Из-за этого в течение нескольких недель силовики проводили рейды в Барановичах по поиску «рельсовых партизан» и тех, кто распространяет информацию о местонахождении военной техники.

Так, в середине марта сотрудники КГБ задержали 19-летнего Павла Цуприянчика из Барановичей, которого сначала допросили в военной комендатуре, а затем бросили за решетку за «распространение экстремистских материалов».

После ареста он был вынужден уехать за границу в связи с преследованием властями. Парень рассказал правозащитникам о допросе сотрудниками контрразведки, об отношении силовиков к войне и условиях содержания в барановичском ИВС.

Что происходит в Барановичах после начала войны в Украине?

Незадолго до войны в телеграме был создан канал «Беларускі Гаюн» для мониторинга военной активности на территории Беларуси. С первого дня нападения России на Украину в нем ежедневно отслеживается перемещение военной техники, а также время ракетных запусков и полетов российских самолетов.

Барановичский аэродром стал одним из самых «задействованных» в стране. «Гаюн» с первых дней начал поминутно транслировать полеты с аэродрома и публиковать фото самолетов. Кроме этого, белорусские «партизаны» из-за диверсии на железной дороге блокировали перевозку российской военной техники. В скором времени «Беларускі Гаюн» был признан властями экстремистским формированием, а по стране прошла волна репрессий.

Массовая «зачистка» в Барановичах началась с середины марта. Среди местных жителей искали «рельсовых партизан», которые устраивали диверсии на железной дороге, и тех, кто присылал информацию и фотографии с российской военной техникой в телеграм-канал. Обыски обычно проводили сотрудники брестского ГУБОПиКа и КГБ. По информации правозащитников, обыски, санкционированные заместителем Брестского транспортного прокурора, проводились в рамках «рельсового» дела по статье 309 Уголовного кодекса (умышленное приведение в непригодность транспортного средства или путей сообщения).

У задержанных силовики проверяли телефоны, а когда находили подписки на «экстремистские» каналы или репосты с них — отправляли на сутки или наказывали штрафами по статье 19.11 КоАП. Так, среди арестованных за «хранение экстремистских материалов» был мужчина, которого задержали на 308-м километре железнодорожного перегона Барановичей. В судебном постановлении по его делу суд отметил:

«Оценивая личные данные, судья пришел к выводу, что в силу своего образования, социального положения, мужчина имел возможность ознакомиться с Республиканским списком экстремистских материалов».

Мужчина был признан виновным и наказан арестом на 5 суток. Также известно, что некоторых жителей судили за «неповиновение сотрудникам ГУБОПиКа», поскольку им якобы отказывались открыть дверь по первому требованию.

«Повезли допрашивать в военную комендатуру»

19-летний Павел Цуприянчик — бывший студент филфака БГУ, отчислился в декабре прошлого года. Павла уже дважды задерживали по политическим мотивам. За участие в акции протеста по случаю Дня Воли в 2021 году парня наказали 30-суточным арестом по двум протоколам. Тогда свой арест он отбывал на Окрестина.

На этот раз его задержали 22 марта во время одного из «рейдов» по городу. Домой к парню пришли из КГБ, но представились сотрудниками военкомата. Обыск не проводили, а сразу повезли на допрос из-за информации, которую он присылал в «Беларускі Гаюн».

«На улице я спросил причину моего задержания, на что мне ответили, что это из-за того, что я сливал информацию по перемещению российских военнослужащих в Барановичах в «Беларускі Гаюн», а также назвали мой ник в телеграме. Повезли допрашивать меня в военную комендатуру на Тексере, а не в КГБ. Там же я узнал, что допрашивали меня сотрудники из отделения контрразведки.

Я был вынужден дать им доступ к моему телефону, потому что они начали угрожать мне избиением. Во время осмотра телефона постоянно угрожали мне уголовными делами за участие в экстремистских формированиях, терроризм, шпионаж в пользу вражеского государства.

Через час допроса в комендатуру приехал брестский ГУБОПиК. Они были более агрессивные, чем кгбэшники: сразу начали угрожать избиением, орать во весь голос. Смягчая обстановку, я пытался шутить и переводить темы, из-за чего допрос в комендатуре закончился разговорами про Украину».

«В ИВС через нашу камеру прошло около 30 «политических»

Па данным правозащитников, с начала войны в Барановичах было осуждено минимум 40 человек за «распространение экстремизма». Известно, что некоторых отправляли за решетку сроком от 5 до 15 суток. Но, по словам Павла, политических арестантов в ИВС было значительно больше:

«Много людей не хотят делиться фактами задержания из-за будущей угрозы преследования, насколько я понимаю. Но таких людей слишком много, с марта-месяца больше сотни прошли через любого рода давление со стороны силовиков.

По информации от знакомых, допрашивают их из-за диверсий на железной дороге и распространение символики в городе, а бонусом — поднимают всю информацию про их деятельность в августе 2020. Большинство «политических» сидело по статье 19.11, редко были случаи с неповиновением. Один человек был осужден за несанкционированное пикетирование аватаркой в какой-то социальной сети.

За то время, что я сидел в ИВС, через нашу камеру прошло около 30 «политических». Мотивацию давать кому-то штраф, а кого-то оставлять на сутках, мы так и не поняли. В карательной системе действительно работает какой-то рандом. Большинство «политических» проходили по первому разу, у некоторых были совершенно идентичные истории: работают на железной дороге, задержали первый раз, проходят по 19.11. Но в один день одному дают 10 суток, двоим — штрафы».

Сотрудники барановичского ИВС кричали «Слава Україні» и пели гимн Украины

В местном временном изоляторе Павел провел 15 суток ареста. Барановичская судья Оксана Копач осудила его за «распространение экстремистских материалов» по статье 19.11 КоАП. Перед судом парня заставили сдать биоматериал, а также предлагали пройти полиграф.

Кроме допроса в контрразведке, сотрудники КГБ приходили к Павлу еще и в ИВС. Они снова угрожали ему уголовными делами и даже искали у него связь с волонтерами фонда «BYSOL» и правозащитного центра «Весна», а также с партизанами «Дружины Народной Самообороны» и военнослужащими из батальона Кастуся Калиновского. Во время второго допроса они сообщили Цуприянчику, что они забрали его родителей на допрос в КГБ, где они якобы «все рассказали».

Парень говорит, что арест для него прошел «тихо». Но условия содержания в барановичском ИВС для «политических» были с «обычными» ограничениями:

«Условия содержания вряд ли изменились с прошлых времен. Зашел я в камеру без матрасов, никакого душа не было («нормальных» осужденных в душ водили), прогулок не было вообще (для «нормальных» тоже), книг нет, сигарет нет, настольных игр нет, передавать вещи от родных не хотят. Медицинская помощь при мне оказывалась всем, кроме странного момента с масками, когда сами сотрудники спросили, нужны ли они нам, а потом сказали, что масок у них нет.

Отношение со стороны сотрудников было лучше, чем на Окрестина. Большая часть относилась к нам с пониманием, во время осмотров камеры никто на нас не кричал и не злился, но ведь «Приказ есть приказ».

Но у сотрудников ИВС было специфическое чувство юмора. Нередко мы слышали от них крики «Слава Україні» или даже напевы первых строчек украинского гимна, которые, как мы потом узнали, были адресованы одному из ожидавших депортацию».

Что говорят силовики про войну в Украине?

Бывший арестант отмечает, что силовики любят порассуждать на тему войны в Украине, поэтому они часто обсуждали ее во время допросов. При этом мнения они высказывают разные:

«Сотрудники КГБ из отделения контрразведки, которые сначала и допрашивали меня, к войне относятся достаточно пророссийски. ГУБОПиК тоже. Они меня обвиняли в том, что из-за таких, как я, на нашу территорию прилетают украинские снаряды (под нашей территорией они имели в виду именно Беларусь). Рассказывали о своих делах на юге Брестской области, говорили про обстрелы украинцами границы и Лунинца. На все мои «но» отвечали вопросом: «А где ты был 8 лет назад?». Притом мой ответ, что мне тогда было 11 лет, их не устраивал.

Сотрудники КГБ, которые допрашивали меня в ИВС, имели несколько иное видение войны. Хотя они и говорили про «украинских фашистов», но полностью согласились с моим «Фашисты есть в каждой стране» и начали рассказывать про имперскую политику Москвы и то, как она их не устраивает. После разговора с ними у меня было впечатление, что политруки их подготавливают к возможной агрессии России в нашу сторону и защите, по крайней мере, государственного аппарата от русских».

После «суток» Павла силовики продолжали допрашивать его родственников, друзей и знакомых

После выхода из изолятора парень узнал об обыске дома и допросе его родственников. Также сотрудники начали активно допрашивать друзей и знакомых Павла насчет него, диверсий на железной дороге и событий 2020 года. Допрашивали даже бывшего сокамерника Цуприянчика о том, что Павел рассказывал ему во время ареста.

Утром 20 апреля парню позвонили милиционеры с просьбой прийти на беседу в РОВД. В этот же день Павел принял решение срочно покинуть страну. Теперь он находится в безопасности.

«Несколько дней назад я узнал, что домой приходили с обыском из Следственного комитета. Комментировать что-либо они отказались, только сказали, что они не от военкомата. Никаких копий документов они также не предоставляли моей матери. А еще сообщили, что я теперь невыездной».