В этом году экспорт товаров рос в январе и феврале, а в марте упал до $2389 млн – на 23% по сравнению с мартом 2021. Аналогично с импортом. В начале года он рос, но в марте обрушился до $2467 млн или на 26%.
Мы потеряли украинский рынок, да и прочие также схлопываются с пугающей скоростью. Год назад внешняя торговля товарами чувствовала себя значительно лучше.
Отметим некоторые особенности: сейчас импорт товаров снижается даже быстрее, чем экспорт: так, экспорт товаров в марте снизился на 23% к марту прошлого года, а импорт — на 26%. В результате торговое сальдо по товарам вроде как даже улучшилось: в прошлом году оно составляло почти минус 300 млн, а сейчас всего лишь минус 127 миллионов. Но подобные цифры можно представить как достижение, только если умолчать, что при этом товарооборот в целом упал за три месяца на четверть.
А что с услугами? Падение происходит и там, но не такое быстро. Экспорт услуг в марте упал до 754 млн долларов или на 10%. Происходит это потому, что рынок услуг не так быстро перекрывается, как физический рынок товаров. Импорт услуг в марте 2022 года составил $297 млн, и, таким образом, упал на 34% к марту 2021.
В итоге экспорт услуг снизился значительно меньше, чем импорт (10% против 34%). И опять же, глядя на внешнеторговое сальдо по услугам, можно сказать, что в прошлом году оно давало плюс $388,5 млн, а в этом — целых $456 млн, и что это — достижение. Однако важно держать в уме, что на самом деле экономика в целом значительно снижает обороты и ничего хорошего это не сулит.
Ситуация отчасти напоминает ту, в которой оказалась Россия. Туда продолжают литься нефтедоллары, но возможности купить на них что-то полезное из-за санкций все меньше. Снижение импорта — это никак не синоним импортозамещения.
Возьмем для примера кроссовки. Представим, что из Беларуси ушел Nike. Не произойдет автоматического импортозамещения, мы все радостно не перейдем на продукцию «Лидской обувной фабрики». На самом деле в стране просто станет меньше качественных кроссовок. Ну а лидские кроссовки в отсутствии конкуренции вырастут в цене, не прибавив при этом в качестве. Цены же на оставшийся Nike вырастут еще значительнее, потому что их станет сложнее достать.
И если на уровне обуви ситуация выглядит неприятно, но не трагично, то совсем иное дело в других импотртозависимых отраслях. Сокращение импорта в нашем случае – вовсе не победа. Некоторые производства уже не смогли закупить необходимые комплектующие, без которых создание конечного продукта зачастую невозможно. Нехватка зарубежных комплектующих многим грозит полной остановкой производства.
А когда мы перестанем производить товары, которые приносят валюту, производство придется или останавливать, или переводить на менее конкурентоспособные уровни. При этом мы не сможем обеспечивать ни производства, ни внутренний рынок теми продуктами и услугами, которые раньше покупали за рубежом.
Начнется архаизация производства. Все это может закончится калькуляторами от “Интеграла” вместо касс и старыми вагонами электричек образца 1980-х вместо полюбившихся “Штадтлер”. В то время как многие страны говорят, что уже вскоре по их дорогам начнут ездить автомобили без водителей, мы откатываемся к технологиям полувековой давности. История Ирана и Кубы очень скоро может стать нашей реальностью. А там и до Северной Кореи рукой подать.
КОММЕНТАРИИ
ОБСУДИТЬ ПРАВИЛА КОММЕНТИРОВАНИЯ