— Война продолжается полгода. Многие из нас начинают замечать в себе перемены: ужасные новости уже не вызывают прежних острых эмоций, чувство сопереживания притупляется.
Это можно понять, так как человек привыкает ко всему. И все же, нужно ли переживать из-за того, что ты становишься более черствым, менее восприимчивым? И чего ждать дальше, если война затянется?
— Феномен этот новый, он, наверное, в этой истории ныне живущих поколений впервые переживается. Поэтому экстраполировать прежний опыт достаточно сложно. Тем не менее, я всегда подчеркиваю, что человек — существо адаптивное.
Он более эмоционально реагирует, когда что-то для него в новинку. И постепенно он приспосабливается к любым условиям. Мы тут с очевидностью, увы, осознаем, что человек адаптировался к войне, она стала частью реальности. И, опять-таки, частью реальности относительно безопасной.
Это важно понимать. Потому что эмоциональный фон наиболее острый, когда личная безопасность подвергается реальной угрозе. А здесь нас это вроде не касается. И речь здесь не только о белорусах, но и о россиянах.
Жизнь вроде бы течет по старым рамкам, эпизоды какие-то не затрагивают обывателя, к смертям он худо-бедно привык. С этим мы сталкиваемся на примере многочисленных туристов, буквально заполонивших Беларусь. Они воспринимают нашу страну, как доброжелательную заграницу в противовес «чуждому Западу».
Наше будущее зависит от тех эмоциональных эпизодов, которые вольно или невольно будут возникать. Острые впечатления — в первую очередь, связанные с развитием событий. Те же украинцы и вовлеченные россияне, наряду с огромной массой пофигистов, с тревогой ждут сентября, начала действия ленд-лиза, который приведет к новым поставкам оружия и, как следствие, интенсификации событий.
В большей степени россияне, и в какой-то мере белорусы, уже начинают испытывать экономические проблемы. В частности, автомобилисты. С запчастями проблемы, с известной нам Geely — машинокомплеты не поставляются.
Хваленый российский автопром встал — их авто не из чего собирать, так как при всем раздувании щек большинство деталей оказались импортными. С логистикой тоже проблемы. Не так-то легко перенаправить наш спасительный экспорт.
И вот эта зависимость от импорта скоро начнет оказывать влияние на рядового потребителя.
Другое дело, обыденная жизнь становится доминантной. В принципе, обычный человек живет в основном в этой обыденной жизни, решая каждодневные проблемы. Поэтому, война пока что будет фоном. Я подчеркиваю, пока не начнут проявляться острые эмоционально-экзистенциальные эпизоды.
— В Беларуси уже был такой эпизод под Гомелем. После обострения ситуации в Крыму, наверное, стоит и нам ожидать этих самых острых моментов?
— Все же взрыв под Гомелем — это что-то далекое для большинства сограждан. Да и официозные СМИ не особенно муссировали эту тему. Тот инцидент затронул в первую очередь местных жителей. А основная часть населения расценивает этот эпизод, как некую его не касающуюся реалию. Но тут нужно отметить, что и власть делает вид, что ничего якобы не происходит.
Лукашенко ездит по регионам, решает сельскохозяйственные вопросы, проблемы образования. Окунается в привычную колею и как бы демонстрирует, что война — это где-то далеко, что это нас не касается.
Тем самым успокаивая сознание граждан от переполняющих их эмоций, связанных с войной. Все направляется на то, чтобы создать, скажем так, не очень этичное равнодушие к войне, как к чему-то фоновому. Это напоминает традиционное страусиное зарывание головы в песок с тайной надеждой, что все само собой разрешится.
— Сегодня, спустя полгода с начала войны, споры и ссоры между белорусами и украинцами разгораются с новой силой. На этом фоне часть волонтеров и активистов начинает задаваться вопросом: а не стоит ли переключить свое внимание на решение проблем белорусов.
Хороший ли это выход из ситуации, в том числе и для того, чтобы сберечь нервы?
— Наверное, это наиболее естественный выход. Потому что осознание собственного бессилия в решение проблем, связанных с Беларусью, часто находит вот такую компенсацию. Мы окунаемся в волонтерство, помогая другим странам, забывая о том, что проблемы, собственно, стоят перед нами.
И эти проблемы нужно решать здесь и сейчас. Поэтому я думаю, что это отнюдь не самая плохая стратегия.
— Белорусы, вынуждено живущие за пределами родной страны, все чаще жалуются на дискриминацию из-за русского языка и белорусского паспорта. В том числе и в Грузии, где до войны подобных историй практически не было. Что вы можете посоветовать в подобных ситуациях? Стоит ли пытаться что-то объяснять, доказывать свою правоту?
— В таких случаях я всегда подчеркиваю: грузины — разные, азербайджанцы тоже разные. Многое зависит от людей, с которыми вы сталкиваетесь. И в данном случае нужно ограничивать контакты с людьми, которые не совсем этичны.
Те же грузины достаточно доброжелательны до момента обострения каких-то эмоциональных вещей. Старайтесь сохранять нейтральную позицию, старайтесь соблюдать общепринятые этические принципы и не провоцировать любой накал страстей и сопутствующего ему эмоционального напряжения.
Более того, жизнь в Грузии не обязательно связана с проблемами войны, оккупации и так далее. Старайтесь не обсуждать эти темы, если вас провоцируют, сохраняйте нейтральную позицию. Если вы не будете провоцировать, смею вас заверить, и к вам не будут цепляться.
Будете бурно реагировать, то вольно или невольно, а кавказцы — народ горячий, вызовете ответную эмоциональную реакцию. Тем более, что сейчас лето, жара. Очень часто проблемы создаются собственными руками. Сохраняйте чувство собственного достоинства и нейтральности.
Подчеркиваю, речь идет о характеристиках конкретных людей. Подавляющее большинство тех же поляков или украинцев никогда ни в чем не обвиняет белорусов. Они понимают ту ситуацию, в которой мы оказались.
Но есть и те, у кого противоположное отношение. Ограничивайте контакты с такими людьми.
КОММЕНТАРИИ
ОБСУДИТЬ ПРАВИЛА КОММЕНТИРОВАНИЯ