Как себя ведет белорусская пропаганда?

Литовский депутат Витаутас Юозапайтис предложил запретить на законодательном уровне все российские и белорусские государственные СМИ: «Для Литвы, имеющей внешнюю границу как с Россией, так и с Беларусью, крайне важно эффективно защищать общество и информационное пространство от информационных угроз».

О том, что означает это предложение рассказал медиаэксперт Павлюк Быковский.

— Я не знаю, какое решение будет в итоге принято по этому предложению, но здесь возможны два пути. Первый — запрет действительно может быть продлен, как это было в период действия чрезвычайного положения, то есть с 24 февраля.

Другой: в Литве есть должность инспектора по журналистской этике, который может закрывать доступ к веб-сайтам, разжигающим войну и ненависть. Это может работать отдельно либо в совокупности с другими способами.

Так или иначе, сейчас у госорганов Литвы есть много полномочий для того, чтобы контролировать распространение контента, который они считают нежелательным. Нежелательным со ссылкой не на политическую целесообразность, а именно на разжигание войны.

Именно эта оговорка не противоречит пакту о гражданских правах и, соответственно, укладывается в европейское законодательство. Другое дело, что читатели могут обходить ограничения.

Тем не менее, во всех случаях, когда люди вынуждены пользоваться какими-то уловками, чтобы обходить ограничения, таких людей становится меньше, потому что это не так удобно.

Мы знаем, что так происходит и в Беларуси, и в европейских странах, где есть ограничения в частности на кремлевскую пропаганду.

— Нет ли риска, что все уйдут в Youtube, где тоже немало противоречивой информации?

— Часть аудитории привыкла смотреть белорусское и российское ТВ на обычном телевизоре, на одной из многих десятков телепрограмм, где подтверждается картина мира этих зрителей.

Если мы говорим о том, что такого рода каналы будут недоступны, люди смогут действительно смотреть то же самое в Youtube. Однако там также есть ограничения на распространения контента.

В частности, некоторые российские телеканалы не имеют возможности распространяться в Youtube на территории ЕС. В других случаях, если мы говорим о белорусских телеканалах, появляется плашка с предупреждением о том, что канал, вероятно, связан с белорусским государством.

Это, конечно, не ограничивает возможность человека потреблять контент, в отличие от блокировки. И если в этих видео будут использоваться различные приемы пропаганды, манипуляции, дезинформации, то они могут распространиться.

Кроме всего этого есть еще большое количество блогеров — это не столько белорусская история, сколько российская — которые не заблокированы на территории ЕС. И ссылки на их блоги могут распространяться в Telegram либо по другим каналам коммуникации.

Получается, что такого рода запрет не может быть всеобщим. Но, с другой стороны, это значит, что самый простой способ получения такого контента будет ограничен.

— Какие месседжи у белорусской пропаганды? Менялась ли риторика за последнее время? Как реагируют на это зрители?

— В последнем опросе Chatham House мы видим, как меняется отношение белорусов к войне, как оценивается роль России. И есть некоторая корреляция того, что люди смотрят, читают, и того, как они оценивают события. Конечно, не только СМИ создают повестку дня.

Неизвестно, что было раньше: яйцо или курица. Люди смотрят такого рода канал, потому что у них такие убеждения или же они смотрят этот канал и поэтому приобретают соответствующие убеждения.

Эти вопросы довольно сложны, точно ответить на них сложно. Если же говорить о риторике белпропаганды, то есть несколько крупных нарративов, которые остаются всегда: островок стабильности, Лукашенко — гарант, оплот и так далее.

Есть и рассказы о врагах этой стабильности. Это могут быть так называемые «беглые», Польша и коллективный Запад. Такая антизападная риторика известна еще со времен Советского Союза.

Отдельная история — сложное отношение белорусской пропаганды к войне в Украине. Первую неделю и Лукашенко, видимо, и его пропагандисты верили в успешность российского блицкрига. Тогда было очевидно, на чьей они стоят стороне, высказывания были очень радикальными.

В дальнейшем ретрансляции российского контента и нарративов остались, но высказывания стали уже менее радикальными. И в целом, такого рода контента становится меньше. Для Беларуси более заметными становятся другие вещи.

Например, 955-летие Минска, громкий суд о перевороте с якобы замыслом убийства Лукашенко, самый молодой праздник страны — День народного единства.

Что касается войны, то отечественные пропагандисты долго не хотели признавать возможный перелом и контрнаступление ВСУ. На момент нашего разговора это уже признано, но очень осторожно.

Риторика практически совпадает с тем, что говорят россияне. Акцент переносится на то, что это еще не конец, и что именно Зеленский не хочет вести переговоры с Россией.

Интересно, что сейчас нет готового ответа на вопрос, как относиться к действиям российской армии в Украине. Если Александр Шпаковский заявляет, что давно пора было уничтожать критическую инфраструктуру Украины, то Алексей Дзермант говорит о самообстрелах ВСУ своих электростанций.

Рецепта, как оценить происходящее, у них нет. Но при этом, пропагандисты стараются быть полезными и быть в русле российской риторики.

У нас уже были прецеденты, когда белорусская пропаганда меняла направление на 180 градусов. В начале 2020 года она имела явно выраженный антироссийский характер, а после дня голосования все переключилось на антизападный. И это произошло почти мгновенно. Гибкости белорусским пропагандистам не занимать.