О планах правительства Беларуси: «Давать сегодня прогноз с конкретными цифрами — это большой риск и глупость»

— Согласно программе социально-экономического развития на пятилетку, в 2023 году рост ВВП должен составить 3,8%. Премьер-министр Роман Головченко заявил, что правительство не собирается отказываться от этих планов.

В свою очередь министр экономики Александр Червяков утверждает, что страна сейчас находится «в восстановительной динамике, экономика с каждым месяцем набирает темпы». Откуда такой оптимизм и насколько он соотносится с реальностью?

— На мой взгляд, здесь присутствуют чисто политические соображения, что нужно дать этот ориентир. Потому что сейчас в экономическом плане полнейшая неопределенность и в принципе давать какой-то точечный единственный прогноз с конкретными цифрами — это, по меньшей мере, большой риск, а скорее — великая глупость.

Потому что вещи фундаментального характера непонятны. В частности, самое очевидное — что будет происходить с экспортом ключевых товаров.

Какой-то небольшой всплеск летом вроде бы наметился, но говорить о том, что устойчивы нефтепродукты и калийные удобрения, что нашлись схемы их транспортировки, пока не приходится. Как, похоже, и по остальным позициям.

Вторая, не менее важная, составляющая — ценовая конкурентоспособность. Сейчас она находится на уровне 2011-2012 годов, это исторический пик. И во многом именно это балансирует и ослабляет негативное влияние санкций.

Простыми словами: для белорусских производителей сегодня очень большие преимущества в ценах при экспорте, и когда маржа столь велика, заложить в эту рентабельность дополнительные расходы на логистику для условной переориентации экспорта в какие-то дальние страны — не проблема.

Но если эта конъюнктура поменяется, это резко станет проблемой. А вероятность того, что она поменяется, достаточно высока. Та же ценовая конкурентоспособность сегодня состоит из нескольких слагаемых. Две из них могут измениться.

Одна — цены на внешних рынках. В свете того, что мировая экономика замедляется, и вообще велика вероятность рецессии, цены, как минимум, стабилизируются, а с большой долей вероятности и могут начать падать. Что мы уже видим на многих сырьевых рынках (нефть, металлы) — началась динамика: как минимум, стабилизация, а кое-где цены и пошли вниз.

И второй критический момент для ценовой конкурентоспособности, еще одна причина, почему она сегодня так высока, — это несколько ненатуральное положение обменного курса.

Российский рубль заметно укрепился к доллару и евро. А белорусский рубль к этим валютам сохраняет плюс-минус паритет, но при этом ослабляется к российскому рублю.

За счет этого на российском рынке очень высока ценовая конкурентоспособность, то есть разрыв уровня внутрироссийских цен на молочную продукцию, мясо, и на белорусском рынке сегодня гораздо выше, чем в условно нормальные времена.

Если российский рубль начнет девальвироваться к мировым валютам, а это будет происходить с большой вероятностью в 2023-м, даже отвлекаясь от политических вопросов, в силу чисто экономических причин. И это опять-таки кардинальным образом меняет внешние условия для Беларуси.

И еще один момент создает гигантскую неопределенность на 2023 год — состояние мировой экономики. То, что я затронул выше — вероятность глобальной рецессии всеми международными финансовыми организациями и ведущими центробанками мира оценивается как достаточно значимая. Что также кардинально может изменить ситуацию с точки зрения внешнего спроса.

Поэтому сегодня говорить о самом вероятном прогнозе, вероятность которого существенно выше остальных, практически нереалистично.

Для меня пока оба сценария — и то, что в следующем году будет продолжаться рецессия, и то, что будет некий восстановительный рост, — являются допустимыми. Но вероятность углубления рецессии выше.

Резюме здесь может быть таким: сказать, что эти 3,8% находятся за пределами вероятного, я не могу. Но то, что это далеко не самый реалистичный прогноз, однозначно. Здесь скорее речь о выдавании своих оптимистичных пожеланий за какую-то цель. И обоснованность этого невелика.

— Вместе с тем, тот же министр экономики признает, что бюджет на 2023 год планируется с дефицитом в районе 3-4 млрд рублей. И объясняет это тем, что наши конъюнктурные доходы от продажи нефтепродуктов и калия. Удержится ли дефицит бюджета в запланированных рамках?

— Дефицит бюджета играет большую роль для всей экономики с точки зрения смягчения ситуации в измерении благосостояния людей. И также важная его роль в стимулирующем влиянии на экономическую активность.

Речь идет об ударе по доходной части бюджета. В принципе бюджет можно было бы выполнять без дефицита либо с небольшой его долей, но для этого стоило бы урезать расходы. Если резать расходы, это, наоборот, является стимулом для еще большего ограничения экономической активности. Соответственно, вероятность рецессии возрастает еще больше.

Поэтому то, что они говорят о дефиците бюджета на следующий год, выглядит достаточно логично. Это один из важнейших инструментов, чтобы оживить экономическую активность. Но другая сторона медали в том, насколько большой дефицит себе можно позволить в свете инфляционных угроз.

Потому что пока сложно понять, насколько возможно будет финансировать бюджет без эмиссии. И даже если говорить о каком-то безэмиссионном долговом финансировании, пока что единственным потенциальным источником может быть Россия. В таком случае на повестке дня появляются вопросы устойчивости госдолга.

Поэтому вопрос дефицита бюджета лежит не в плоскости прогноза, а в плоскости решения властей. Чем больше они будут готовы наращивать дефицит, тем больше это будет свидетельствовать об их желании задействовать фискальные рычаги и прикрывать глаза на риски раскручивания инфляции и риски устойчивости госдолга.