Правозащитник – о пытках, «хороводном деле» в Бресте и как вести себя при задержании

— Как вы считаете, какие есть способы у людей в заключении остановить пытки?

— Как правозащитник я могу сказать, что пытки в любом своем проявлении, как и жестокое и бесчеловечное обращение, запрещены и не могут оправдываться никакими обстоятельствами. Пытки существуют и процветают в таких тоталитарных государствах именно потому, что противостоять им или сложно, или почти невозможно.

Было бы очень хорошо, если бы мы могли сказать: сделайте так и тогда бы пыток не стало, но реальность такая, что любая мера противодействия пыткам имеет свои плюсы и минусы и ограниченную эффективность. Что касается голодовок, это одна из крайних мер мирного протеста против пыток.

Мы понимаем, что теоретически заключенный может отказаться выполнять издевательские распоряжения, которые, по сути, и есть элемент пыток. Заключенный может кричать и требовать передачи ему постельных принадлежностей, но все это может иметь последствия — действия со стороны администрации.

Заключенные это тоже понимают, поэтому выбирают способ голодовок. В некоторых ситуациях они могут наносить себе травмы, кто-то вообще решается на суицид. Не могу сказать, что это хорошие способы. Хорошо предотвращать пытки и не допускать их.

— Поступает информация о том, что часть задержаний, которые сейчас происходят в Беларуси, в том числе и коллег-журналистов независимых медиа, остаются, что называется, за кадром, потому что родственники просят не предавать огласке, не публиковать нигде эту информацию, опасаясь навредить или руководствуясь советами адвокатов. Как вы считаете, это эффективная стратегия — не сообщать о задержании?

— По моим впечатлениям, которые основаны на многолетнем опыте и адвокатской работе, и работе в качестве правозащитника, и по результатам последних двух лет, нельзя сказать, что есть прямая зависимость между тем, является ли дело освещенным, преданным гласности или рассматривается под завесой тайны.

Человек может получить высокое наказание, сохраняя все в тайне, и относительно мягкое по публичным делам. Самый простой пример — это так называемое «дело хороводов» в Бресте.

Оно находилось под пристальным вниманием правозащитников, общественности, и при всем при этом всем участникам дела назначали наказание в основном в виде ограничения свободы, в том числе без направления в учреждения открытого типа.

В то же время до нас доходит информация о людях, которые уже отбывают наказание в виде лишения свободы за участие в мирных собраниях по статье 342 УК. О них мы не знали на этапах следствия и суда. По какой-то причине эти уголовные дела не предавали огласке.

С точки зрения общественного интереса, безусловно, нам нужно максимально широко и открыто рассказывать про ситуацию в Беларуси и как раз таки эти показатели — количество рассмотренных дел, количество осужденных и политзаключенных — ярко и явно характеризуют ситуацию с правами человека, с репрессиями в Беларуси.

Это, в свою очередь, позволяет широко адвокатировать необходимость принятия мер в отношении Беларуси и ее властей, а также адвокатировать другие важные для политзаключенных вопросы.