Доверяют ли белорусы национальной валюте и каковы прогнозы роста экономики?

Также позитивно смотрит на ситуацию и Всемирный банк, предполагая небольшой, но все-таки рост, а не падение. В чем причины для оптимизма?

— Это хороший вопрос, — отметил аналитик Сергей Чалый в программе «Чалый: экономика». — Эксперты полагают, что происходит адаптация экономики к санкциям в том виде, как они есть сейчас. Три отрасли, в которых ожидается рост — нефтехимия, машиностроение и производство продуктов питания, — за счет ориентации на Россию.

А дальше идет интересная вещь: эксперты Всемирного банка говорят о том, что способствовать замедлению падения или даже росту будет мягкая денежно-кредитная политика, направленная больше на поддержание роста, чем на борьбу с инфляцией. Но в конечном счете искусственный рост все равно в итоге оборачивается спадом.

Чалый констатирует, что мировые финансовые структуры, хоть и с запозданием, начали переоценивать сам механизм действия санкций — а потому среднесрочные перспективы, на 2024-2025 годы, остаются довольно-таки мрачными:

— Потому что речь не о разовом ущербе — эффекты санкций длинные, и для потенциала будущего экономического роста гораздо важнее отсутствие доступа к инвестициям, технологиям и т.д. Поэтому, например, по оценке Bloomberg к 2026 году экономика России (а к ней очень сильно привязана белорусская) суммарно сократится на 8%, и это очень много.

Аналитик отметил забавный эффект: ровно в тот день, когда глава Совета Республики Наталья Кочанова начала говорить о том, что белорусам не нужен чужой заморский доллар, а лучше всего для нас своя национальная валюта, — белорусский рубль упал сразу на 4,2%.

— Как в том анекдоте про передачу по заявкам: «Не выделывайтесь, слушайте свои “Валенки”», — иронично говорит Сергей Чалый.  — Притом там же в этой своей речи Кочанова умудрилась сказать о том, что доверие белорусов к рублю растет, а еще и Нацбанк такой молодец, «в таких непростых условиях» проводит правильную политику и понижает ставку рефинансирования. Хотя мы понимаем, возвращаясь к прогнозу Всемирного банка, что слишком мягкая денежно-кредитная политика будет проводиться в ущерб борьбе с инфляцией — и эта проблема в первую очередь скажется на доверии к национальной валюте.

Скептически оценивает экономист и совместные проекты Беларуси и России по импортозамещению, о которых так много говорили Лукашенко и Путин во время апрельской встречи в Москве.

Дело в том, поясняет Сергей Чалый, что в прошлый раз, когда в РФ сработало импортозамещение, во-первых, у властей было пониманию, что санкционный режим — это надолго, а значит, нужно защищать свой рынок и перестраивать промышленность. А во-вторых, успешной такая практика была в первую очередь в агропромышленном комплексе, а не в высокотехнологичных сферах наподобие фармацевтики, авиастроения или микроэлектроники, в которую (не без помощи многочисленных «завтраков» Академии наук) так безудержно верит белорусский правитель.

— Еще белорусские власти рассказывали, что со времен Советского Cоюза сохранили успешный опыт станкостроения, — напоминает Чалый. — И оно как подразумевалось: вот выделят нам деньги, и начнем реализовывать проекты по импортозамещению — вначале 15, потом больше, и начнем производить.

А оказалось не совсем так, и львиная доля выделенных денег пойдет на техническое перевооружение наших станкостроительных заводов — то есть, прежде чем производить новые станки, нужно самим приобрести их. Такое же выяснилось по нескольким отраслям: мы-то готовы произвести, вот только нужно построить новый завод с использованием китайских технологий — и вот тогда «все заколосится».

В результате, говорит аналитик, продвижение по импортозамещающим совместным программам происходит только там, где это нужно России, а на собственно белорусские нужды выделяется в лучшем случае «жалких 1,5 миллиарда, и то уже пора отчитываться, а где же результат»:

Предлагаю всем запасаться попкорном и наслаждаться тем, как Лукашенко будет выкручиваться перед Путиным. А соответственно, как будут выкручиваться те, кто все предыдущие годы рассказывал, что «вот-вот начнем, у нас все есть», а оказывается, ничего нет.