Что происходит с гражданским обществом Беларуси?

Политический кризис после президентских выборов 2020 года в Беларуси серьезно отразился на состоянии белорусского гражданского общества. Как сообщает правозащитная организация Lawtrend, за последние три года в Беларуси ликвидировано не менее 1457 некоммерческих организаций (НКО). Белорусские власти считают, что они “под видом благотворительности и другой общественной деятельности пытались в 2020 году раскачать обстановку в стране”, и взамен уже пытаются очертить как должно выглядеть “правильное” гражданское общество – приняли специальный закон и даже создали “Фонд первого”. Как сейчас работают организации гражданского общества в Беларуси?

За три года была уничтожена половина НКО

Как рассказывает юрист и руководитель Lawtrend Ольга Смолянко, процесс зачистки организаций гражданского общества начался в июле 2021 года и с тех пор интенсивность этого процесса не особо снижается. “Мы ведем статистику как тех организаций, которые ликвидируются принудительно, так и тех, кто находится в процессе самоликвидации (таких сегодня 132 НКО), ведь даже в этом случае ликвидация происходит под давлением. Цифра стремительно приближается к полутора тысячам организаций, и каждый месяц продолжают ликвидироваться десятки организаций”.

Довольно сложно понять, были ли зачищены все организации, ведь у правозащитников не было точной цифры, сколько всего было НКО зарегистрировано. “Мы знаем, что общественных объединений было чуть более 3 тысяч, плюс около 200 фондов. И, по нашим подсчетам, ликвидация коснулась порядка половины НКО. Честно говоря, это намного больше, чем мы предполагали”, – говорит юрист и добавляет, что некоторые организации работают вообще без регистрации, что усложняет сбор статистики.

Уничтожение НКО в Беларуси шло постепенно и власти определенно ставят себе целью уничтожить все, считает социолог Геннадий Коршунов, который исследует гражданское общество Беларуси для Центра новых идей. “По динамике репрессий видно, что сразу власти накрыли самую активную часть третьего сектора – медиа и правозащитников. Затем взялись за наиболее заметные организации и те, у кого руководителями были гражданские активисты. Дальше уже зачищали всех остальных по целым направлениям”.

Провластные организации не смогут заменить уничтоженный третий сектор

Параллельно с зачисткой гражданского сектора власти пытаются показать, что такое “правильное гражданское общество” с помощью так называемых ГОНГО. Как поясняет Смолянко, четкого определения, что такое ГОНГО нет, но обычно под ними понимаются организации, которые финансируются государством и (или) следуют его идеологии. “В этом плане БРСМ, Белая Русь, Белорусский союз женщин и Фонд первого – классические ГОНГО. Хотя нужно понимать, что те организации, которые еще остаются работать в Беларуси, так или иначе вынуждены мимикрировать под ГОНГО, иначе просто не выживут”.

Что касается недавно созданного “Фонда первого”, Коршунов отмечает, что разговоры о нем ведутся с прошлого года и до сих пор, кроме регистрации юрлица, никаких подробностей нет. Действительно, в октябре 2023 года Александр Лукашенко рассказал, что “Фонд первого” пока не начал действовать и на его счету нет средств, однако он “гарантирует, что деньги не будут украдены”.

“Нужно понимать, что НКО – это люди, которые действуют по собственной инициативе, исходя из своих ценностных позиций. Но то, что мы видим в деятельности ГОНГО – это, с одной стороны, симуляция, а с другой стороны – распил государственных денег. Маловероятно, что провластные структуры заменят организации третьего сектора с точки зрения пользы обществу”, – считает Геннадий Коршунов.

Юрист Смолянко поддерживает этот тезис, добавляя, что НКО работали как раз в тех областях, где не дорабатывало государство, чтобы, в том числе, закрывать потребности уязвимых групп. “Но я не отрицаю, что где-то ГОНГО могут работать эффективно, ведь организации – это люди, и все зависит от их деятельности. Но нужно понимать, что когда организации создаются по указке, а не по инициативе людей, когда людей заставляют вступать в организацию, это вряд ли будет способствовать достижению цели”. Кроме того, глава Lawtrend отмечает, что в случае с ГОНГО отсутствует оценка эффективности их деятельности, ведь публичной информации об их работе и результатах довольно мало.

Власти хотят, чтобы гражданский сектор защищал и финансировал режим

Как добавляет Коршунов, рассчитывать на то, что созданные государством структуры могут компенсировать третий сектор – наивно, ведь сейчас у белорусского режима другие стратегические цели. “Задача государства – взять всю инициативу под контроль, поставить ее на службу государства и желательно потенциально сделать организации способными защищать режим”, – говорит социолог. Лучшая демонстрация, по его словам, это деятельность Шуневича на посту руководителя “Белорусского общества охотников и рыболовов”, который пытается милитаризировать организацию, превратив ее в подобие “дружин режима”.

Кроме того, уже давно белорусские медиа сообщают, что власти используют провластные организации для репрессий против белорусов, которые после 2020 года “донатили” в “не те фонды”. “Таким образом режим пытается монетизировать прощение, заставляя “донатить” в правильные фонды с пяти или десяти кратном размере. Главная задача власти сейчас – контроль и, как сказал однажды Лукашенко, “шлифовать жирок”, то есть, по возможности тянуть из людей деньги”, – говорит Коршунов.

То, что власти уничтожили так много организаций, безусловно очень плохо для страны и для целевых групп, говорит Ольга Смолянко. Но отвечая на вопрос о том, что делать белорусам в стране, которым нужна помощь, юрист подчеркивает, что все же есть организации, которые продолжают работать. По ее словам, некоторые социальные организации, общества людей с инвалидностью продолжают существовать, а также регистрируются новые организации, хотя и в меньшем объеме: “Более того, многие ликвидированные НКО не оставили свою деятельность, а продолжают работать с целевыми группами в условиях вынужденного отъезда”.

Вместе с тем, какого-то конца репрессиям глава Lawtrend не видит. “Репрессивный механизм работает так, что ему очень сложно остановиться. Когда начался этот процесс, нам казалось, что 50 ликвидированных организаций – это невероятно много, а сейчас уже почти полторы тысячи. Это очень негативный процесс для нашей страны”, – считает Смолянко.