Об этом не писали местные газеты, не снимались телевизионные передачи, и уж тем более не излагалось в школьных учебниках. Оно и понятно: имя Новодворской во все времена ассоциировалось с либеральной прозападной идеологией, что ни в СССР, ни в современной России и уж тем более Беларуси никогда не вызывало особого восторга.

Тем не менее, когда 12 июля 2014 года Валерия Ильинична покинула этот мир, соболезнования в связи с ее кончиной выразили и президент России Владимир Путин, который регулярно становился объектом ее уничижительной критики, и премьер-министр Дмитрий Медведев, а также Петр Порошенко, Михаил Саакашвили, Михаил Горбачев, Алексей Кудрин и многие другие признанные лидеры, что говорило не столько о ее политических взглядах, сколько о масштабе ее личности в политике.

О том, что Валерия Новодворская их землячка, многие жители Барановичей узнали только четыре года назад, когда в августе 2017 года в местном ЗАГСе появились стенды, посвященные знаменитым землякам.

Тогда-то, или чуть позже, у активистов Эколого-краеведческого общественного объединения «Неруш» и зародилась идея отыскать тот самый дом, где родилась и провела детские годы известный российский политик и правозащитник. Для чего? А чтобы отметить на карте туристических достопримечательностей города еще один объект, который мог бы представлять интерес для жителей и гостей Барановичей. И в первую очередь, гостей из соседней России, где имя Новодворской и сегодня хорошо знают, и помнят.

Бабушка и дедушка

Поиски заняли несколько лет и в конце концов вывели активистов «Неруша» на человека, который не просто хорошо знал членов семьи Валерии Ильиничны, но и проживает сегодня в том самом доме, точнее половине дома, которую в свое время занимали ее бабушка и дедушка (не родной) по материнской линии: Новодворская Мария Владимировна 1908 г.р. и Лесов Залман Моисеевич 1902 г.р.

Кем они были и как оказались в Барановичах, нам рассказала проживающая здесь знакомая семьи Зоя Дмитриевна:

– Залман Моисеевич (мы звали его Зиновий Моисеевич) и Мария Владимировна жили до Великой Отечественной войны в Гомеле. У обоих это был второй брак. Оба воспитывали дочерей от первого брака. В начале войны Мария Владимировна с обоими девочками чуть не погибла – немецкая бомба попала прямо в их дом, и остались они буквально в одних летних платьях. Затем семье удалось эвакуироваться на восток. Оказались они то ли в Челябинской, то ли в Свердловской области. Мария Владимировна устроилась медсестрой, а девчата пошли в школу, по окончании которой, обе они с разницей в один год поступили в Московский мединститут. Там в Москве родная дочка Марии Владимировны Нина познакомилась со студентом Московского энергетического института Ильей Борисовичем Бурштыном и в сентябре 1949 года они поженились.

А в это время родители Марии Владимировны уже жили в Барановичах. Они появились здесь сразу после войны, и им выделили двухкомнатную квартиру в частном доме по улице Чернышевского. Раньше на этом участке был маленький домик местной жительницы-полячки.

В конце тридцатых годов она развернула на участке строительство нового дома, но не закончила его, и когда в сентябре 39-го года в Барановичи вошли советские войска, хозяйка уехала в Польшу. Участок национализировали, дом достроили и передали на баланс города. Здесь после войны и поселились Залман и Мария.

Залман Моисеевич занимал руководящую должность в системе снабжения. В его ведомстве были все продовольственные базы Барановичей. Это был очень интеллигентный и воспитанный человек, очень открытый, общительный, трепетно относящийся к супруге и вообще к женщинам. С ним был очень интересно беседовать, и еще Залман Моисеевич прекрасно играл на мандолине. Он гордился тем, что никто из рабочих ни разу не украл с базы ни килограмма сахара. Поэтому у него никогда не было проблем с проверками. И сам он никогда не злоупотреблял служебным положением. Наверное, потому, что был убежденным коммунистом.

Мария Владимировна не работала, она полностью посвятила себя воспитанию Ляли, как нежно оба супруга называли свою внучку. При этом она была очень красивой женщиной и даже в огород выходила, накрасив губы.

В доме было две комнаты, печное отопление и отсутствовали всяческие удобства. Зато мебель была шикарная. Мало того, что она была очень добротной, сделанной из натурального дерева, так еще и отличалась особой изысканностью.

Дочка родилась!

В одном из интервью папа Валерии Ильиничны Новодворской – Илья Борисович Бурштын – так рассказывал о рождении дочери:

­– Я после демобилизации в 1947 году поступил на радиофизический факультет Московского Энергетического института. Так мы познакомились с Ниной Фёдоровной и поженились в Москве. А рожать Нина поехала к матери в Барановичи, на сносях – её чуть с поезда не сняли, но доехала домой и через несколько часов родила дочку.

Было это 17 мая 1950 года. Мы с супругой ждали сына, но родилась девочка – ладная, здоровенькая – и то хорошо. Вскоре я сдал летние экзамены и тоже приехал в Беларусь к семье, впервые взял дочь на руки. В конце августа мы с супругой оставили Леру бабушке и уехали в Москву.  Я продолжал учиться, а Нина вышла на работу. Она была врачом-педиатром, впоследствии работала в Московском управлении здравоохранения.

К дочке мы наведывались два раза в год. Бабушка Леры очень её любила и много сил отдала её воспитанию. Звали её Марья Владимировна, была она строга, но ко мне расположена, доверяла гулять с Лерой, катать дочку зимой на санках.

«Не пакідайце ж мовы нашай…»

Валерия Новодворская прожила в Барановичах до девяти лет. Здесь же пошла в первый класс. В одном из интервью украинскому изданию «Бульвар Гордона», осуждая украинцев за их нерешительность в вопросах продвижения и популяризации родного языка, она вспомнила свое собственное детство:

– Нет ни одного грузина, который не знал бы грузинского, там даже русские его выучили, хоть их никто не заставлял. Нет ни одного литовца, который не знал бы литовского. Ни одного латыша, ни одного эстонца, ни одного француза… А с Украиной что происходит?

Вы не Швейцария, где налево — ретороманский диалект, направо — французский, немецкий и итальянский. Потому что ни Италия, ни Франция, ни Германия, ни тем более несуществующие в природе ретороманцы не собираются Швейцарию захватывать. Для нее язык — это вопрос исторических воспоминаний. Приятных. А для Украины — вопрос существования. Языком вас добьют. Вместе с ним придет Россия. Окончательно и бесповоротно.

Будет то же, что случилось в Беларуси, которая не дорожила ни своим флагом, ни историей, ни языком. Это я знаю абсолютно точно, так как родилась в Барановичах, где жили бабушка с дедушкой. Там на весь город ради детей из военного городка была одна русская школа — седьмая. И меня рано утром поднимали, возили туда на саночках, хотя пятая школа, белорусская, была в двух шагах от дома. Считалось, незачем ребенку язык коверкать. Все старались пролезть в эту школу, только чтобы не учить белорусский, он был хуже наказания… Неужели и вы такое допустите?»

Помнит только сирень…

По воспоминаниям Зои Дмитриевны, уже учась в Москве, Валерия Ильинична неоднократно приезжала на каникулы со своей сводной сестрой к бабушке с дедушкой. Проживали и в самом городе и арендовали на лето домик в д. Молчадь. Бывала Зоя Дмитриевна и в Москве, в гостях у Новодворских.

– Семья проживала в Марьиной роще в небольшой двухкомнатной квартире. Одну комнату занимали мама Нина Федоровна с переехавшей туда в конце семидесятых бабушкой Марией Владимировной, а во второй жила Лера. В ее комнате из мебели были только тахта и стол, все остальное пространство занимали книги. Целые полки книг вдоль стен. Валерия была очень начитанной девушкой, и в то же время была очень активной, задорной, озорной.

Сегодня в доме, где когда-то родилась Валерия Наводворская, практически ничего не напоминает о прежних хозяевах. Разве что массивный резной стул, со старой поизносившейся обивкой, да кусты сирени под окнами. Судя по толщине основания ствола, они еще должны помнить маленькую озорную девочку с пухлыми губками и задумчивым взглядом, весело бегающую по садовым дорожкам и искренне радующуюся каждому новому дню…