1435 человек в Беларуси признаны на сегодняшний день правозащитниками политузниками. На самом деле осужденных по политическим мотивам в стране может быть больше – о многих делах общественности просто неизвестно. Учитывают ли правозащитники мнение самих фигурантов таких дел и их родных, прежде чем принять решение о статусе политзаключенного? Как осужденных в РБ признают политузниками, и влияет это обстоятельство на приговоры, которые им выносят?
Как принимают решение о предоставлении статуса политузника?
В конце 2022 года бывший вратарь сборной Беларуси по футболу Василий Хомутовский получил два года так называемой “домашней химии” (ограничения свободы) за участие в акциях протеста. До оглашения приговора в телеграмм-каналах, связанных с силовиками, писали, что статус политзаключенного ему навредит. Когда вынесли приговор, Хомутовский записал обращение, в котором попросил не считать его политзаключенным, отметив, что у него никто не спросил, нужен ли ему такой статус.
Принимая решение по поводу того или иного лица, белорусские правозащитники опираются на позицию Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) относительно термина “политический заключенный” и критериев его использования. Чаще всего политзаключенным признают человека, который до суда находится в СИЗО или под домашним арестом, а по завершении процесса приговорен к аресту, ограничению или лишению свободы за политические убеждения, выражение мнения или участие в мирных акциях протеста.
О фактах преследованиях правозащитники узнают от самих фигурантов или их родных в ходе судебных процессов, а также из СМИ. Дальше изучается каждое дело, и если оно соответствует критериям, вопрос выносится на голосование правозащитных организаций (центр “Весна”, БАЖ, БХК, Lawtrend и другие).
“На сегодня в Беларуси 1435 политзаключенных”
Признание политзаключенным не означает, что осужденный и его семья автоматически получат помощь. Фонды, оказывающие поддержку политузникам, работают отдельно по каждому случаю.
“На сегодня в Беларуси 1435 политзаключенных. На самом деле, их гораздо больше, – говорит юрист и зампредседателя Белорусской ассоциации журналистов (БАЖ) Олег Агеев. – Мы работаем только по делам, которые известны общественности, при этом государство делает все возможное, чтобы скрыть истинные масштабы репрессий. Особенно сложно получать информацию из регионов. Иногда мы узнаем, что человек осужден по той же 342-й статье (самое распространенное обвинение – за участие в акциях протеста), когда он уже отбывает наказание в колонии”.
Напомним, что в 2021 году в Следственном комитете (СК) заявляли, что в связи с протестами в Беларуси возбуждено более 5 тысяч уголовных дел. Мониторинг правозащитного центра “Весна” свидетельствует, что массовые преследования белорусов по политическим мотивам продолжаются.
Правозащитники учитывают мнение осужденного и его родных?
По словам юриста “Весны” Павла Сапелко, признание политзаключенным – это констатация нарушения прав человека, поэтому при рассмотрении дел учитываются факты преследования, мнение самого фигуранта или его родных в данном случае роли не играет. Такая же практика и в других странах – России, Казахстане, Украине.
“Если посмотреть заявления (правозащитников. – Ред.) о признании того или иного лица политзаключенным, там не будет оценки фигуранта к предъявленному обвинению. Оно также не имеет значения, если речь идет о преследовании по политическим мотивам – например, человека наказывают за его право выйти на мирный протест и выразить мнение по поводу событий в стране”, – поясняет Сапелко.
Если же в действиях того или иного лица имели место проявления насилия, не связанные с самозащитой, в статусе политзаключенного могут отказать. Так, по делу бизнесмена Николая Автуховича некоторые его фигуранты были признаны политзаключенными уже после судебного процесса, когда стало ясно, что было нарушено их право на справедливый суд. В таких случаях правозащитники требуют пересмотра дела.
Статус политзаключенного помогает или вредит?
Данных о том, что статус политзаключенного может увеличить срок наказания, у правозащитников нет. “Это пустые заявления силовиков, их слова ничем не подтверждаются, – отмечает Олег Агеев. – Как можно проверить, повлияло ли признание политзаключенным на окончательный приговор? Это манипуляция”.
Павел Сапелко также не видит в данном случае взаимосвязи: “Иногда мы узнаем, что человек был осужден по “политической” статье УК, когда он уже отбывает наказание. По 342-й статье ему дали два года лишения свободы (максимальный срок – три года. – Ред.), это довольно суровое наказание, при этом статуса политзаключенного у него не было. А бывают другие примеры: известного человека, о котором все пишут, признают политзаключенным и потом его приговаривают к “домашней химии” по той же 342-й статье”.
Это же подтвердил и один из бывших политзаключенных, который вышел на свободу в 2022 году. “В СИЗО смотрят на твою статью, а не на то, признали ли тебя политзаключенным или нет. И в суде тоже, – указывает собеседник, попросивший не называть его имени. – Даже на Окрестина (ИВС в переулке Окрестина в Минске. – Ред.), если у тебя “протестная статья”, сразу особое отношение – максимальные ограничения, это продолжается и в колонии”.
Может ли статус политзаключенного помочь человеку? “В 2021 году мы чувствовали поддержку в СИЗО, незнакомые люди часто отправляли письма, деньги, посылки – они узнавали о нас как о политзаключенных. В этом плане мы отличались от других “сидельцев”. Но уже в колонии помочь могут только родные, да и в СИЗО постепенно помощь ограничили. Например, письма от незнакомых людей почти не передают”, – резюмировал экс-политузник.
КОММЕНТАРИИ
ОБСУДИТЬ ПРАВИЛА КОММЕНТИРОВАНИЯ