Зачем властям Беларуси понадобились суды над мертвыми?

Теперь в Беларуси можно будет проводить суды и над мертвыми. 17 июля Александр Лукашенко подписал закон “Об изменении Уголовно-процессуального кодекса”. Документ “предусматривает недопустимость отказа в возбуждении уголовного дела и прекращения производства в отношении умерших, если они совершили не имеющие срока давности преступления против мира и безопасности человечества”.

К ним относят геноцид, подготовку или ведение агрессивной войны, акт международного терроризма, преступления против безопасности человечества, экоцид, нарушение законов и обычаев войны – всего речь о десяти статьях УК РБ. Эти преступления и ранее не имели срока давности, но судили по ним только живых. Власти в Минске заявляют, что изменения в УПК позволят “восстановить историческую справедливость” и провести суды в рамках уголовного дела “о геноциде белорусского народа” в годы Второй мировой войны, которое в РБ расследуют уже больше двух лет.

Всем подозреваемым обещано в обязательном порядке назначить адвокатов. Интересы умерших в суде смогут представлять близкие родственники. Их отказ от участия в процессе не станет препятствием для проведения суда. Если вина умершего будет доказана, то суд вынесет приговор, но не станет назначать наказание.

Планируют судить подозреваемого в участии в сожжении Хатыни

Первым человеком, которого в Беларуси планируют судить посмертно, вероятно, будет уроженец Украины Владимир Катрюк, который служил в 118-м батальоне Schutzmannschaft – полицейском формировании, участвовавшем в массовых расправах над мирными жителями во время Второй мировой войны войны. О суде по его делу Катрюка сообщил генпрокурор РБ Андрей Швед. Катрюка подозревают в участии в сожжении Хатыни в марте 1943 года и убийствах ее жителей. Он входил в десятку нацистских преступников, которых в первую очередь искал центр Симона Визенталя, после войны жил в Канаде и умер в 2015 году в возрасте 93 лет.

Историк Александр Фридман отмечает, что за Владимиром Катрюком, действительно, “тянется целый шлейф обвинений в военных преступлениях”. “Это одиозная фигура, которая так и не ответила за свои злодеяния”, – констатирует Фридман. В то же время, по его словам, “именно казус Катрюка показывает истинные намерения официального Минска”.

“Катрюк полностью соответствует московско-минскому пропагандистскому образу “жуткого бандеровца”, который участвовал в военных преступлениях и укрылся на Западе”, – отмечает Фридман. Он полагает, что Гепрокуратуру РБ “мало интересуют немцы”, ей “в пропагандистских целях нужны украинцы и выходцы из стран Балтии”.

“Прокуроры Лукашенко могут ничего не расследовать сами”

Историк Александр Пашкевич отмечает, что с точки зрения нынешней белорусской политики такое предположение логично, но список предполагаемых преступников, опубликованный Генпрокуратурой, этому противоречит. В нем перечислены только немцы, причем к таковым отнесены даже люди “со славянскими именами и фамилиями”.

Что касается Катрюка, то его, по словам Пашкевича, возможно, выбрали, чтобы связать процесс “о геноциде белорусского народа” с тезисом, популярным у белорусской и российской официальной пропаганды о “нацизме в современной Украине”. “Несомненно, что во время расследования мы услышим такие намеки из уст пропагандистов. Но в целом, мне кажется, выбор Генпрокуратурой персонажа объясняется банальным желанием максимально упростить жизнь, ведь вокруг имени Катрюка проще всего организовать шумную пропагандистскую кампанию”, – отмечает Пашкевич.

По словам историка, до Катрюка пытались добраться еще при жизни, но так и не добрались. В России в отношении Катрюка было возбуждено уголовное дело. Следственный комитет РФ потребовал его выдачи для привлечения к ответственности, но Канада отказала.

“Определенная логика в том, чтобы акцентировать внимание именно на этом человеке и хотя бы посмертно дать моральную оценку его поступкам, есть”, – указывает Пашкевич. И констатирует, что “в этом случае прокуроры Лукашенко могут ничего не расследовать сами”, а использовать научные публикации и журналистские статьи о Катрюке и его роли и материалы процессов по делу палачей Хатыни, проходивших в СССР в 1970-1980-х годах.

В списке Генпрокуратуры – более 1300 фамилий

Всего в списке подозреваемых в “геноциде белорусского народа” и их пособников более 1300 человек. Александр Пашкевич говорит, что список Гепрокуратуры “не вызывает ничего, кроме саркастической улыбки”. “Одного беглого взгляда на него достаточно, чтобы убедиться, что никакой кропотливой работы по его составлению и проверке никто не проводил. Сотрудники прокуратуры просто переписали все фамилии, встречающиеся в документах послевоенных советских следственных органов. Причем в этом списке есть имена без фамилий, фамилии без имен”, – обращает внимание Пашкевич.

Собеседник также убежден, что “никто в белорусской прокуратуре не предпринял попытки расследовать каждый из перечисленных эпизодов преступлений”, выяснить личную вину каждого из обвиняемых и их дальнейшую судьбу: “Некоторые из перечисленных лиц, по которым указано, что о них нет дополнительных сведений, достаточно известны, а есть и те, кто был расстрелян по приговору суда после войны. Зачем в таком случае снова давать “правовую оценку” их действиям?”.

Дело “о геноциде белорусского народа” нужно для легитимизации режима Лукашенко?

По мнению эксперта, раскручивание дела “о геноциде белорусского народа” с самого начала “выглядело как фарс” и попытка “ломиться в открытую дверь”, ведь оценка нацистской идеологии “давно дана на самом высоком международном уровне”. “Она была признана преступной на Нюрнбергском процессе в 1946 году и с тех пор последовательно осуждается во всем цивилизованном мире. Проблемы “реабилитации нацизма” в современном западном мире не существует, по крайней мере на каком-либо массовом уровне”, – говорит историк.

Режиму Лукашенко, считает Пашкевич, это уголовное дело необходимо для легитимизации и оправдания своего нахождения у власти: “Мол, посмотрите, кто нам противостоит, им только дай волю, тут же устроят тут расстрельные ямы и газовые камеры. И для того, чтобы “доказать” этот тезис, явно не соответствующий никакой действительности, используются ужасно натянутые исторические параллели и даже прямые фальсификации”.

Александр Пашкевич уверен, что для “оживления” процессов над мертвыми и придания им большего веса Генпрократура заинтересована в присутствии на них потомков обвиняемых, но сомневается, что ее планы осуществятся: “Сложно представить людей в здравом уме и ясной памяти, которые захотели бы добровольно участвовать в подобном фарсе”.

“У Генпрокуратуры нет шансов организовать громкий процесс”

Историк полагает, что в Гепрокуратуре РБ понимают, что у них “нет шансов организовать из судов над мертвыми действительно громкий процесс с результатами, которые были бы признаны кем-то за пределами Беларуси и России” и юридически обязательными для кого-то. “Отсюда и явное нежелание заниматься всем этим серьезно, а не для галочки, тратя силы и время на сбор доказательств”, – отмечает Пашкевич.

Согласен с ним и историк Тимофей Акудович: “Мне кажется, что все это дело с наказанием мертвых – попытка имитации кипучей деятельности со стороны Шведа и Генпрокуратуры. Надо увеличивать объемы работы, а за счет живых это сделать сложнее”. Также, предполагает историк, возможно, когда-нибудь генпрокурор РБ “будет оправдываться тем, что судил не живых, а мертвых, что это было безопаснее и лучше для всех”.

“В государственной системе Беларуси, чтобы ни было предложено на тему войны, все принимается. Можно с этим носиться, придумывать разные неожиданные инициативы. Я бы не искал здесь практического глубинного смысла”, – заключил Акудович.