Без какой-либо иронии: это событие станет знаковым в новейшей истории Беларуси. И потому, что это первый опыт проведения «объединенных выборов», и потому, что это первые выборы после 2020 года, и потому, что ситуация подготовки к этому мероприятию — беспрецедентная.
Здесь можно говорить об очередной тотальной зачистке политического поля и уничтожении всех независимых партий. Но что-то подобное, пусть и не в таком масштабе, власти делали и раньше. Можно говорить о больших хапунах как о массовых мероприятиях по запугиванию, которые начались еще в конце прошлого года и сейчас докатились до семей политзаключенных.
Но и это для Беларуси не новость. Равно как и риторика осажденной крепости, по периметру которой лязгают гусеницы и происходят провокации.
Главное «новое» здесь другое — власти впервые откровенно и незамутненно готовятся к выборам как к специальной общественно-политической операции. Даже в 2020 году, когда вместо традиционных предвыборных поездок по предприятиям Лукашенко ездил по частям внутренних войск, такой милитарно-милицейской истерии не было.
А сейчас есть. Как нам ответственно сообщили, во время проведения этого электорального мероприятия будут задействованы простые милиционеры и внутренние войска, курсанты Академии МВД и приданные министерству силы, бойцы молодежных отрядов охраны правопорядка и члены добровольных дружин, и даже ветераны ведомства МВД.
Еще и вагнеровцы будут готовы не просто подключиться, но и «работать на упреждение». Да и МЧС-ники заявили о готовности оказать максимальную помощь милиции на выборах. В целом, избирательные участки будут под контролем более 10 000 силовиков.
По меркам начала Второй мировой, это почти армейский корпус, который больше похож на корпус оккупационный (как, например, 2-й особый стрелковый корпус, который в октябре 1939 года был введен на территорию Латвии в качестве контингента советских войск).
Всем этим будет управлять не столько ЦИК, сколько оперативно-ситуационный штаб. Он будет ориентироваться на камеры наблюдения и тревожные кнопки на избирательных участках. Если что, то мгновенно среагируют мобильные группы быстрого реагирования. Практики такого реагирования на разные «провокации» — например, фотографирование избирательного бюллетеня — уже отработаны.
Вообще, когда читаешь о том, как режим готовится к 25 февраля, то складывается впечатление, что не к «выборам» они готовятся, а к разверзанию ада из урн для голосования. Простые граждане воспринимаются не как избиратели, а как враги, если не явные, то скрытые.
Казалось бы, если вы так боитесь этих выборов, которые сами же и организовываете, ну так делайте все быстро, тихо и незаметно. Заранее убрали политических конкурентов, лишили «беглых» возможности голосовать, прошлись по наблюдателям на прошлых выборах, шуганули по особо недовольным и их семьям — нормально! Создали избирательные комиссии и сразу их засекретили, чтоб все тихо было, — молодцы!
Кое-как наскребли 2,5 кандидата на одно место и дали одну программу на всех, чтоб не страдали, выдумывая отсебятину, — хорошо! Места для агитации ограничили до невозможности, сбросив их на собачьи площадки, — вообще прекрасно!
Ну так следовали бы логике дальше и сливали бы свои «недовыборы» до конца.
Тихо сами провели, тихо сами посчитали, тихо сами отчитались — легитимность сами как бы и «обновили». Но нет.
На предприятиях разными способами мотивируют к участию в выборах, священников для повышения явки привлекают, флешмобы запускают с креативными агитационными роликам, провластные ГОНГО проводят пикеты «в поддержку выборов».
Стимулирующий лозунг провозглашают: «Если ты против войны — иди на выборы!» (или, как написано в их методичках: «громкое «НЕТ» общественному противостоянию, «майдану» и хаосу в нашей стране»). Руководители предприятий уже готовы составлять списки непроголосовавших для последующих санкций.
Такая разнонаправленная мотивация чем-то напоминает биполярное расстройство психики. Или, как это состояние называлось раньше, маниакально-депрессивный психоз. Такое же, казалось бы, невозможное сочетание идей собственного величия, неумеренной болтливости, немотивированной агрессии, повышенной возбудимости.
А с другой стороны — разочарование, низкая самооценка, неуверенность в своих силах, пессимизм и грусть.
Причины такого психоза тоже понятны. Очень хочется, чтобы было как при Советском союзе, «как в молодости»: чтобы в едином порыве, чтобы как на праздник, чтобы с буфетами, с песнями и танцами. Чтобы «все ровненько шли на выборы, потому что понимали, что, ну, это обязанность, твоя святая обязанность».
И очень страшно, потому что так больше нет. Они понимают, что и не будет. Потому что люди не хотят «ровненько». Потому что они узнали, что у них есть не только «святая обязанность», но еще и права. Потому что людям нужны не «буфет, песни и танцы», а настоящая возможность выбора.
Вот и приходится делать то, что уже даже не фарс, а натуральный управленческо-электоральный психоз: выдвигать депутатов разных — но программы им давать одинаковые; агитировать голосовать за депутатов — но ограничивать места для предвыборной агитации; звать всех на выборы — но запрещать собираться перед избирательными участками; проводить мероприятие как бы электоральное — но ставить кураторами силовиков.
Приравнивать участие в выборах к антивоенной акции — но под присмотром «вагнеровцев» и далее по списку.
Самое смешное — сами организаторы видят эту деградацию от «общенародного праздника» до «специальной общественно-политической операции». Видят, а ничего сделать не могут. Поэтому психоз будет только развиваться.
КОММЕНТАРИИ
ОБСУДИТЬ ПРАВИЛА КОММЕНТИРОВАНИЯ