Алексей Пацко с женой и тремя детьми живет в трехкомнатной квартире в небольшом городе в часе езды от Нюрнберга. Гостей встречает в светлой и просторной кухне, заваривает крепкий красный чай. На пробковой доске на стене рядом с расписанием школьных занятий висит небольшой бело-красно-белый флаг и листок со стихами политзаключенного Максима Знака. Стены окрашены в белый цвет, окна без штор, подоконники пусты. В квартире немного мебели, чувствуется, что жильцы обосновались здесь еще не так давно.
Алексею – 35 лет. Он родился и почти всю свою сознательную жизнь жил в Беларуси. После окончания юридического факультета БГУ вернулся в родной Пинск, где работал судьей в суде Пинского района. “В принципе, жизнь была обыденная – работа, дом, семья, дача”, – рассказывает Алексей. Однако в 2020 году все кардинально изменилось.
Выборы-2020
“Закручивание гаек” в судебной системе он стал замечать еще до выборов. “Начался постоянный контроль, проверки эффективности”, – вспоминает Алексей. В воскресенье, 9 августа 2020 года, он по просьбе руководства вышел на работу (более опытные коллеги взяли отпуск заранее). “Выборы еще шли полным ходом, но уже было задержано какое-то количество активистов, которые в представлении сотрудников милиции могли проявить политическую активность, – рассказывает бывший судья. – Меня вызвал председатель, там был еще сотрудник милиции, и они говорят: рекомендуется им всем дать по 15 суток”. Алексей выносить приговоры отказался, и его отправили домой “успокоиться”.
В ту ночь в Пинске произошли столкновения милиции с протестующими, которые назвали “пинской бойней” (через полтора года по этому делу к срокам лишения свободы до 6,5 лет приговорят нескольких человек, которых правозащитники признают политзаключенными). К утру 10 августа 2020 года по воспоминаниям Алексея было задержано минимум 60 человек, в течение следующих двух дней рейды в городе продолжались.
В эти дни после известий о насилии над задержанными протестующими на улицах Минска появляются женщины с цветами, возникают предпосылки для многотысячных маршей в центре города. А в Пинске ситуация, по словам бывшего судьи, была хаотичной. Здание ИВС было переполнено задержанными. “Встал вопрос, как их сортировать, что с ними делать?” – говорит Алексей. В чатах пошли слухи о честном судье, который на судебных заседаниях вступался за протестующих и обвинял милицию. “Это была неправда. Я просто говорил, что не уполномочен рассматривать дела”, – говорит он.
Алексей вспоминает, что в те дни его переполняли эмоции: “И гнев, и ненависть, и страх, и невозможность принять… Рушится твоя карьера, которую ты пытался сделать, учился столько лет, проходил немыслимое количество испытаний, чтобы этого добиться…”
Уход из системы
Алексей стал судьей в 2015 году, когда началась “большая белорусская либерализация”: приход нового правительства, откат от репрессивных практик, декриминализация. Алексей осознавал, что работает судьей в автократии, но думал, что система поменяется, и он станет частью этих перемен. Хотя признается, что некоторые “правила игры” он принимал. Во время протестов “тунеядцев” он присуждал денежные штрафы нескольким протестовавшим. “Это неправильно, может, было, с современной позиции, но я принимал эти решения, формально было совершено административное правонарушение”, – говорит Алексей. Но это, по его мнению, было несравнимо с “правовым беспределом”, который стал происходить после выборов 2020 года.
После ухода со службы осенью 2020 года, бывший судья дал несколько интервью независимым белорусским СМИ. В апреле 2021 года против него начались репрессии. Его пытались обвинить в незаконной предпринимательской деятельности. Он подрабатывал помощником адвоката, куда пришла с проверкой налоговая. “Я помню сотрудника налоговой, он так извинялся. Сколько писал – все извинялся”, – говорит Алексей. Сначала он относился к этому скептически, “с определенным фатализмом”, по данной статье Алексею мог грозить штраф. Однако, когда прокуратура запросила все уголовные дела бывшего судьи “для обобщения практики”, ему стало тревожно. По настоянию родных 15 мая 2021 года он покинул Беларусь: “Приехал в аэропорт, купил билет на ближайший рейс до Киева “.
Бегство в Украину
В аэропорту Борисполя Алексея встретил бело-красный пешеходный переход (“отсылка к родине!”) и возможность остановиться на первые дни в хостеле, благодаря помощи общественной инициативы Belarus Free Center. “На третьи сутки появилось ощущение, что ты спасся,” – вспоминает Алексей. После приезда в Украину жены и детей семья поселилась в Ирпене под Киевом. “Это было хорошее, жаркое лето”, – вспоминает белорус. Однако из-за сложностей с легализацией в Украине они решили переехать в Польшу или Германию. Семья подала заявку в немецкое посольство. Спустя несколько месяцев они получили гуманитарную визу по 22 параграфу миграционного законодательства ФРГ, и выдохнули с облегчением: “В Германии есть определенный порядок, он был понятен. Ты приезжаешь, легализуешься, становишься на учет в центр занятости, тебе платят пособие, ты идешь учиться”.
Жизнь в Германии
Спустя почти два года в Германии все действительно идет по намеченному плану. Алексей больше не чувствует себя чужим на оживленном вокзале Нюрнберга, а с удовольствием показывает достопримечательности города гостям. Он и его жена учат немецкий, в мае они сдали экзамен на уровень В1 и перешли на следующий курс. Их дети ходят в детский сад и школу. По словам Алексея, дети легко интегрируются в новой стране и чувствуют себя здесь дома.
О себе он такого сказать не может. Алексей признается, что часто скучает по Пинску и не видит для себя будущего в Германии. Он опасается, что не сможет овладеть немецким на таком высоком уровне, чтобы здесь полностью реализоваться. Вернется ли он когда-либо в Беларусь? Пока этот вопрос для него открыт. “Мы здесь, и надо из этого исходить и строить соответствующие планы, – философствует Алексей. – Всему свое время”.
КОММЕНТАРИИ
ОБСУДИТЬ ПРАВИЛА КОММЕНТИРОВАНИЯ